Формирование основных принципов украинской государственной идеи

Уже на первом этапе революции (наряду с коренным изменением господствующей модели социально-экономичес - ных отношений) четко выкристаллизовался процесс национального государства. Однако на весну 1648 г. Б. Хмельницкий и его соратники гце не выдвигали программы борьбы за государственную независимость. В настоящее время в их политическом сознании превалировала идея политической автономии для казацкой Украины, ее основные положения были опубликованы в первой половине марта в ходе переговоров руководителей восстания с послами коронного гетмана М. Потоцкого Николаем Хмелецкий и Станиславом Михаилом Кричевским. От имени казацкого совета Б. Хмельницкий поставил следующие требования: восстановить казакам давние права и вольности, передать все руководящие должности в полках старшине украинского происхождения; позволить казакам организовать морской поход; вывести польские войска из Заднепровья и Украиной и отменить здесь «управление Речи Посполитой ». Обеспокоенный таким развитием событий, коронный гетман уже 31 марта информировал короля, что повстанцы «хотят также абсолютно господствовать в Украине, заключать договоры с иностранцами и зарубежными властителями и делать все, что только вздумается их воле и желанию». Подобные предостережения высказывал и брацлавский Кисель, уговаривая примаса Польши Мацея Лубенского принять решительные меры для спасения отечества от гибели.

Не исключено, что идею автономности Б. Хмельницкий хотел донести до населения казацкого региона. В одном из источников находим данные, что, выступая из Запорожья в поход против польского войска, гетман обратился к поспильства с универсалом, обещая отнять «у ляхов всю Украину». После одержанных побед под Желтыми Водами и Корсунем Б. Хмельницкий передал через своего перекопского союзника Тугай-бея пленному М. Потоцкому программу требований к польскому правительству. Она предусматривала, во-первых, учреждение по Белую Церковь и Умань удельного, с определенными границами, государственного образования, во-вторых, возобновление «старых вольностей», в-третьих, отмена прав воевод и старост по городам, замков и королевскихвладений, во -четвертых, подчинение Войска Запорожского "только одному королю». Так впервые в украинской общественно-политической мысли было сформулировано идею необходимости создания, хотя бы и на ограниченной территории, автономной казацкого государства.

Характерно, что такой поворот дела вызвал среди государственной элиты и шляхты Речи Посполитой большое смятение. Напуганный перспективой восстановления Русского княжества со столицей в Киеве, Н. Потоцкий попытался убедить Тугай-бея в том, что выдвинутые Войском Запорожским требования не могут быть приняты Польшей. В конце мая - первой половине июня 1648 среди шляхты начали распространяться слухи о намерениях украинского гетмана провозгласить себя монархом «нового княжества». В частности, маршалок сейма Богуслав Лещинский не скрывал возмущения тем, что «неизданный казачок, последний урод Речи Посполитой, в своем замысле хотел основать Русскую монархию». В письме Холминское епископа в поморского подкомория читаем: «Он уже именует себя князем киевским и русским, продвигаясь дальше, хочет центр войны учредить под Владимиром». При этом епископ обращал внимание на страшную угрозу, нависшую над Речью Посполитой: «Единственная надежда только на шляхту и на иностранцев. Прошу милосердия Божия о подкреплении, потому что если его не будет, то Республике конец. Предатель, не встречая сопротивления, придет и в Краков. Бесспорно, этого не избежит ни один уголок Польши ».

В июле 1648 г. канцлеры Польши и Литвы обращали внимание участников конвокацийного сейма на недопустимость нарушения территориальной целостности Речи Посполитой и призвали помнить примеры Нидерландов и Неаполитанского восстания 1647 Поэтому созданная сеймом комиссия Для переговоров с Войском Запорожским получила строгий приказ ни при каких обстоятельствах не соглашаться ни на образование «особого удела из владений Речи Посполитой», ни на отмену ее власти на территории определенного региона.

Зададимся вопросом: насколько опасения польской элиты относительно возможности возобновления Украинского государства имели под собой реальные основания? И как воспринимала эту идею украинских знать? А главное - были готовы к ее реализации Б. Хмельницкий и его соратники ^ Хотя имеющаяся база источников и не позволяет дать на них исчерпывающие ответы, однако в общих чертах все же попытаемся прояснить ситуацию. Прежде всего заметим, что бурное развитие революции уже в эту пору удостоверял ее ярко выраженный национальный характер. Именно этим и возникало острое беспокойство среди господствующего положения. Письма, сообщения и «новости», которые выходили из среды течение второй половины мая - первой половины июня, переполненные информацией о массовости восстания украинский, их расправы над поляками и католическим духовенством. Анонимный автор сообщал в конце мая, что «русские города ему (Б. Хмельницкому. ~ Авт.) Сами добровольно и охотно поддаются», поэтому «уже сейчас надежда вся на людей наших, католических. Только им можем верить, которых казаки и чернь преследуют различными способами и в них поступают самые тиранства. А Руси не может быть никакого доверия, потому дышат одним лишь фанатизмом схизмы и одновременно, будучи ненасытными шляхетской крови, рады бы шляхту искоренить ». "ГАК же мысль высказал коронный подьячий Николай Остров - рог в письме от 26 мая до канцлера Ежи Оссолинского. Подобных примеров можно привести немало.

Источники зафиксировали различие в отношении повстанцев к польских и украинских шляхтичей, которая, по нашему мнению, политическим курсом украинского гетмана. Ксендз Старовольский в середине июня констатировал, что «казаки, поймав кого-нибудь из шляхты, отрубали голову, если он был лях, и оставляли в живых, если ~ русин». Белоцерковский подстароста Зигмунт Черный писал в начале июня из Белой Церкви канцлеру, что Б. Хмельницкий «вреда в городах не поступает, только польскую шляхту и евреев в пень пожимает». Согласно соглашению с Крымскимханством татарам запрещалось брать в полон «людей веры греческой», хотя поляков разрешалось уганяты в неволю. Такая политика гетмана дает основания предполагать, что он стремился найти согласие с украинской шляхтой, чтобы привлечь ее к освободительной борьбе.

Казалось бы, идея возобновления украинская княжества, которая вынырнула на поверхность политической жизни Речи Посполитой, вызовет у православной шляхты подъем патриотических чувств и послужит сильным импульсом для пробуждения национального самосознания, наконец, побуждает их перейти на сторону своего народа и возглавить его борьбу. Вероятно, именно из таких соображений Б. Хмельницкий начал поиск контактов с русским воеводой князем Владиславом Домиником Заславским, коронным стражником Самийло Лащем и с другими лицами.

Однако пи надежды оказались напрасными. Абсолютное большинство украинских князей и шляхтичей (за исключением незначительной части обедневшей шляхты) крайне негативно восприняла идею создания Украинского государства, реализация которой неизбежно привела бы к распаду Речи Посполитой. В частности, полонизированный шляхтич И. Вишневецкий становится идеологом и руководителем оппозиционно настроенного к вождю Украинской революции прослойки украинской знати. В письме от 21 июня он подчеркивал: когда «будут удовлетворены требования Хмельницкого и он останется вместе с тем гулянья при давних вольностях, тогда я не хочу жить в этой Отчизне. Нам лучше умереть, чем чтобы язычество и гулянья имели владеть нами ».

Подобное развитие событий представлялся полной катастрофой даже такому известному своими умеренными взглядами на решение украинского вопроса сановнику, как единственный православный сенатор Кисель. Очень красноречивы его письма, написанные в конце мая к Б. Хмельницкого и гнезненский архиепископа Мацея Лубенского. В частности, он пытался убедить гетмана в том, что «Отечество для нас всех одна, в которой родились и заживает вольностей наших, и нет действительно во всем мире второго такого государства подобной нашей Отчизне в вольностях и свободах, к которым мы все единодушно привыкли, матери нашего Отечества - Короны Польской ». Сенатор настойчиво склонял гетмана к немедленному прекращению «домового замешательство», подчеркивая при этом, что, потеряв «это наше Отечество, нигде другой такой не найти, ни в христианстве, ни в язычестве; везде сама неволя, только Корона Польская вольностями на весь мир славится ».

В письме к М. Лубенского он акцентировал внимание на трагическом положении Речи Посполитой в связи с победами восставшего украинского населения: «... наступили нечуваш поражения и [увы] вечная погибель, ибо Отечество наше, которая была непобедимой перед могуществом турецкого султана и многих других монархов, побежденная одним казаком - предателем, который вступил в сговор с частью неверных! Рабы теперь господствуют над нами, основывают с ним новое княжество ». Он горько сетовал по поводу того, что «так внезапно и так сильно этот враг растоптал славу поляков и любимую нашу Родину».

При таких обстоятельствах украинская шляхта в своем подавляющем большинстве сразу же и без колебаний с оружием в руках решительно выступила па защиту Речи Посполитой. На Житомирском сеймике 25 июня практически единогласно шляхта Киевского воеводства приняла решение, согласно которому те, «которые отличаются религией греческом или римской, Должны помириться и не проливать крови из-за разницы веры греческого и латинского. И если кто под этим видом захотел ее пролить, мы должны выступить вместе, как дружные братья ». Понятно, что при такой позиции украинского дворянства попытки гетмана создать широкий национально-патриотический фронт были обречены на полную поражение.

Коснемся теперь таких важных аспектов проблемы, как уровень осознания Б. Хмельницким и его соратниками необходимости восстановления украинской государственности, их способность направить энергию масс на завоевания этой цели. Источники свидетельствуют, что при движении из-под Корсуня до Белой Церкви, гетман обращался с универсалами к населению и призвал его браться за оружие. По признанию А. Киселя, гетман «рассылал свои письма повсюду в городе, где только находились русские». Источники утверждают также, что Украинская с большой радостью (со знаменами и музыкой) встречали победителя, благословляли его, называли «своим освободителем и спасителем веры» и признавали его власть. Есть свидетельства львовского адвоката С. Кушевича, что Б. Хмельницкий и его единомышленники рассматривали Украину как свою родину ».

И все же нет достаточных оснований утверждать, что программа о признании Речью Посполитой государственно-политического статуса казацкой Украине, во-первых, представляла собой идею создания Украинского государства как преемника Киевской Руси и, во-вторых, предусматривала обновление идеи украинского монархизма. Гетман, как и подавляющее большинство старшин и казаков, и дальше считал Речь Посполитую своей Родиной, а короля - ее единственным законным обладателем, с укреплением власти которого связывал реализацию своих планов.

Одержав победы, Б. Хмельницкий не исключил возможности продления похода до Варшавы и Кракова. Впрочем, став лагерем под Белой Церковью, он отказался от этого намерения. Исследователи по-разному трактуют причины, побудившие гетмана к остановке наступления. На наш взгляд, основное заключалось в том, что, во-первых, большинство старшин и казаков считали, что после одержанных побед необходимо согласовать свои дальнейшие действия с волей короля, которого воспринимали как своего протектора. Во-вторых, они не выступали за завоевания независимого государства и продолжали оставаться в плену идеи Ягеллонского федерализма, трактовала Речь Посполитую как единую и неделимую государство - родину всех народов, в ней проживали.

При таких обстоятельствах гетман и военный совет (10-12 июня) приняли предложение А. Киселя вступить в переговоры с королем. Анализ содержания инструкции послам в Варшаву показывает, что она не содержала требования признания казацкой Украине автономным государственным образованием Речи Посполитой. Инструкция предусматривала лишь ходатайстве о восстановлении казацких прав и свобод, увеличение реестра З.6 до 12 тыс., направления задолженной зарплаты, возвращение православным захваченных униатами церквей в Люблине, Красном Ставе и других городах.

В одной из обнаруженных копий этого документа говорится о подневольном положении украинского народа в Польше: «... самый должно нас за подлейших, народ издревле свободен, а полякам дружелюбный и полезный». Эта умеренность требований не должна вводить в заблуждение, ибо она обусловлена осознанием реальности возможных уступок правительства и сейма и вовсе не отражала политической программы гетмана и его соратников. Вопрос по достижению автономии откладывалось до дальнейших переговоров непосредственно с королем. Расчет был на то, что последний монаршей милостью даровал бы ее Войску Запорожскому за его заслуги перед отечеством.

Однако смерть Владислава IV 20 мая 1648 ощутимо сказался на реализации этого замысла. Поэтому не случайно гетман интересовался вопросом избрания нового короля. Существование прокороливських настроений среди повстанцев свидетельствует признание одного из них, взятого в плен поляками: «... король не умер, а жив и прибыл из Литвы в нашей армии и есть три палатки в армии: один для Бога и его войска, второй для короля и [ого] м [илости], с которым никто не заходит, а только п [ан] гетман наш коронный пан Хмельницкий, третий палатка для самого п [ана] гетмана ». Учитывая сказанное можно с уверенностью утверждать: в течение марта-мая в общественном сознании украинского социума только формулируется автономистская идея, закладываются основы политики, которую В. Липинский справедливо назвал политикой казацкого автономизма.

В ходе нарастания борьбы Украинская обладатель стремился удержать под контролем разбушевавшуюся стихию охлократии, не допустить погромов городов и городков и массового истребления их жителей, защитить жизнь, имущество и собственность православных духовенства, церквей и монастырей и лиц (независимо от социального статуса, этнического происхождения и конфессиональной принадлежности), которые признавали его власть.

В течение августа-сентября 1648 г. в сознании молодой украинской элиты четко определяются контуры идеи выделения в составе федеративной Речи Посполитой ее третьего субъекта - Русского / Украинского государства, созданные на территории менее Брацлавского, Волынского, Киевского, Подольского и Черниговского воеводств со статусом, который мало Великое княжество Литовское. Очевидно, именно поэтому в окружении гетмана велись разговоры о создании Русского княжества (здесь и следует искать истоки Гадяча 1658 г.). Достичь этого пытались путем возведения на трон православного короля, который стал бы «русским королем» по своей сути. Наибольшие надежды возлагались на кандидатуры московского царя или князя Трансильвании, а когда стало ясно, что они себя не оправдывают, верхушка украинская элиты решила поддержать в борьбе за власть брата покойного Владислава IV Яна Казимира, первые контакты с которым наладились еще в августе.

Чтобы достичь цели, подавляющее большинство старшины во главе с гетманом проявляла готовность продолжить наступление к Висле, что и было принято после одержанной Пилявецкой победы над поляками 21 - 23 сентября. Принятые во время западного похода меры по освобождению территорий Белзкого, Подляского, Русского воеводств и Берестейщины, установление тесных связей с местным населением, создание в городах собственных органов власти позволяют предположить, что гетман стал рассматривать эти земли как составляющую государства, на этот время уже переживала процесс становления.

И все же приходится констатировать: ни он, ни старшина еще не удосужились глубоко проникнуться идеей фонда независимого государственного организ. м в этнических границах Украины, а значит и выдвинуть соответствующую политическую программу. Прав С. Томашивский, утверждая, что у Б. Хмельницкого не могло еще быть мысли «о полной государственной самостоятельности Украины». Поэтому, вероятно, проведение западного похода, с точки зрения гетмана, должно было служить не столько установлению над западноукраинскими землями его власти, сколько стать мощной военной акцией для избрания на трон кандидатуры, способной реализовать политические планы Войска Запорожского.

Чтобы соответствующим образом повлиять на элекционных сейм, 15 ноября Б. Хмельницкий отправил посольство к Яну Казимиру и сенаторов, свидетельствуя поддержку его кандидатуры на трон. Соответственно в письме гетман высказывал пожелание Я ну Казимиру стать «самодержцем, как и другие короли». Нельзя исключать того, что он получил от королевича обещание признать автономию освобожденных украинских земель.

Период грудного 1648 - май 1649 становится переломным в процессе формирования краеугольных принципов государственной идеи. Уже в декабре среди старшины утверждается взгляд на контролируемые Войском Запорожским территорию Украины как отдельное государственное образование. За свідченням російського гінця до Варшави Григорія Кулакова, 19 січня 1649 р. він дізнався від городян Смоленська, що Б. Хмельницький і старшини готові замиритися з Яном Казимиром лише за умов, аби «церкви благочестиві християнської віри в Києві і у всій Білій Русі (у розумінні України. — Авт) всі від унії вчинив вільними, і костелів би й унії в Києві і у всій Білій Русі зовсім не було. І передав би Київської і Білої Русі правління на їх гетьманську волю, а сам би король до Києва і до всіх білоруських міст ні в суд і ні в що не вступався. І на тому б король і пани рада присягнули і записю укріпили...».

Важливе значення для самоусвідомлення гетьманом мети боротьби, зростання його авторитету серед українців мали зустрічі та бесіди з єрусалимським патріархом Паїсієм і київським духовенством. Відомо, що в європейській практиці політичного життя посвячення правителя було одним із найважливіших елементів визнання його божественних прав і відповідало ідеї сакральної сутності королівської влади. Отже, цілком слушним є припущення, що патріарх провів обряд посвячення («вінчання») Б. Хмельницького на гетьманство, узаконюючи тим самим його владу як таку, що надана Богом. Він же надав релігійну легітимність повстанню (благословив Б. Хмельницького на продовження війни з Річчю Посполитою) й легітимізував владу гетьмана «над усією територією, що контролювалася козацтвом». Не випадково патріарх титулував його князем Русі й порівнював з римським імператором Костянтином Великим (306—337 рр.), котрий проголосив державною релігією християнство. Провівши у лютому 1649 р. переговори з українським володарем булави, польські комісари зауважили зміну його поведінки й самооцінки: «...ми застали Хмельницького, який так значно перемінився і через дії іноземних [правителів], і через самого себе, — повідомляли вони королю, що йому вже не про козацтво [йдеться], тільки про володаря й князя руських провінцій, як він наказав звертатися до нього, хоч і скрито».

Саме в цей час джерела фіксують перші відомості про наміри молодої еліти домагатися незалежності українських земель від Речі Посполитої. Зокрема, відправлений на початку 1649 р. до Москви посол Селу я н Мужиловський у розмовах із російськими сановниками акцентував їхню увагу на тому, що визволена від поляків територія «стала вже їх козацька земля, а не польська і не литовська», і вони у «цих місцях живуть собою вільно». Він також повідомив про намір Війська Запорозького продовжувати боротьбу за визволення решти українських земель: «...козаки будуть далі наступати в польські землі і для визволення християнської віри будуть з неприятелями своїми поляками боротися всією силою, щоб їм всі ті місця, де живуть люди православної християнської віри, від поляків визволити, щоб люди православної віри були вільні, а полякам щоб до цих місць не було діла.»

Ці ідеї дістали подальший розвиток у переговорах Б. Хмельницького з польським посольством А. Кисіля, що відбувалися у Переяславі впродовж 20—25 лютого. Зокрема, гетьман сформулював мету боротьби — визволення всіх українських земель з-під влади Польщі, у зв'язку з чим неодноразово підкреслював намір «відірвати від ляхів усю Русь і Україну», звільнити «з лядської неволі народ весь руський». Причому кордонами новоутвореної держави мали охоплювалися і колишні терени Галицько-Волинського королівства: «Досить нам на Україні і Подолю, і Волині; тепер досить достатку в землі і князстві своїм по Львов, Холм і Галич. А ставши на Віслі, скажу дальшим ляхам: сидіте, мовчіте, ляхи». Під час спілкування у травні з козаками і старшинами у Чигирині російський посол Григорій Унковський довідався, гцо посольству А. Кисіля було повідомлено: «...гетьман і Військо Запорозьке і вся Русь Київська під владою польського короля і панів бути не хочуть».

Таким чином, уперше в історії українсько-польських відносин раннього нового часу українською стороною було офіційно проголошено про наміри створити Руське князівство й вийти зі складу Речі Посполитої. Тим самим перекреслювалася «стара Ягелонська ідея співіснування трьох народів — польського, литовського й руського в єдиній Речі Посполитій». Отже, М. Грушевський мав усі підстави стверджувати, що в ході переяславських переговорів Б. Хмельницький «метою ставив повну державну незалежність України в її історичних границях» і «політика його цілком ясно орієнтується на незалежну Україну». Аналіз виявлених нами джерел підтверджує слушність зробленого вченим висновку, що «козацько-шляхетська програма-тіпітит скінчилася в грудні 1648 р. і Хмельницький і К° до неї більше не поверталися — хоч прихильників у сеї програми в козацько-шляхетських кругах і далі не бракувало. Програма незалежної від Польщі України від січня 1649 р. вже не сходила з столу Хмельницького...».

Сформульовані у Переяславі засади державної ідеї гетьман уточнив, доповнив і збагатив новим змістом під час переговорів із російським посольством Г. Унковського. По-перше, він обгрунтував важливе положення про незалежність Української держави від Речі Посполитої: «А нині у Польщі і в Литві обрали на королівство Яна Казимира, брата Владислава короля, і коронували і присягали Польща і Литва, а король їм присягав, а нас Бог від них визволив — короля ми не обирали і не коронували і хреста йому не цілували. А они к нам об этом не писали и не присылали, и мы волей Божией тем от них стали свободными ». По-друге (що особливо важливо) гетьман розглядав новоутворений державний організм спадкоємцем Київської Русі, засвідчуючи у такий спосіб тяглість державного життя русинів/українців. На його переконання, мир між козацькою Україною і Річчю Посполитою міг настати лише за умови визнання останньою незалежності молодої держави. «І вони б мир з нами вчинили на тому, — говорив Б. Хмельницький співрозмовникові, — що їм, ляхам і литві, до нас, Запорозького Війська і до Білої Русі (у розумінні козацької України. — Авт.), справи не має. І уступили б мені і Війську Запорозькому всю Білу Русь по тим кордонам, як володіли благочестиві великі князі, а ми у підданстві і в неволі бути у них не хочемо».

Отже, переосмислення результатів і уроків боротьби дало змогу володарю булави впродовж першої половини 1649 р. вперше в історії української суспільно-політичної думки сформулювати національну державну ідею, що стала визначальною у визвольних змаганнях народу протягом усіх наступних століть і передбачала створення незалежної держави в етнічних межах України. Відтоді, підкреслював О. Оглоблин, «головною метою діяльності Богдана Хмельницького було вдержати й розбудувати Українську Козацьку державу, оборонити її мілітарно й правно-політично й забезпечити дальший розвиток української нації шляхом поширення української державної влади на всі етнічно - українські землі й охоплення українським політичним та економічним впливом цілого простору між Балтикою й Чорним морем».

Упадає у вічі така прикметна риса: становлення державної ідеї проходило одночасно з розвитком національної свідомості, утвердженням в історичній пам'яті українців понять «рідна земля», «Батьківщина» тощо. Гетьман і старшини відчували відповідальність за долю народу. Не лише козаки, а й поспільство розглядало свою Батьківщину незалежною від Речі Посполитої.